вторая серия критики по эскизу ТББ)

[casino-sagleri]

26.12.2017 в 01:29

Пишет  Дейдре:

2. Трудно быть богом: Герои и персонажи
Это, наверное, первое, что осмысляет зритель (и читатель, и слушатель - кто угодно). Герои (и сюжет, который суть сумма решений этих героев). Именно про героев как правило рассказывают в первую очередь, реагируя именно на знакомые имена и ожидаемые характеры. Как зритель я жду, что персонажи не "изменятся за лето", что будут вполне узнаваемы. При этом каждый зритель, даже самый неискушенный, хочет найти в знакомых образах какие-то новые грани, чтобы без банальностей и очевидностей. На этой грани и балансирует режиссер, который, с одной стороны, хочет выразить некоторую бесконечность, доступную лишь человеку, который не раз прожил вещь изнутри, а с другой - не нырнуть в эту бесконечность слишком глубоко, чтобы не запутать немного ленивого и отчасти наивного зрителя. И не обмануть при этом надежд искушенного зрителя, разумеется. У театра "Свое время" вообще сильный актерский состав и великолепный режиссер Микаэль Штерн ( Sagleri), который мастерски раскрывает сильные стороны каждого из участников действия.
Итак, в главных ролях:
Дон Румата — Егор Боборыкин
Дон Кондор — Алексей Прокопов
Дон Гуг — Игорь Музыка
Анка — Анна Трушкова-Васильева
Дон Рэба — Юрий Ильин
Дона Окана — Александра Неронова
Барон Пампа — Константин Лазаревский
Будах — Владимир Каменский
Вага Колесо — Елена Силкина
Арата — Борис Федотов
Отец Кабани — Лаврентий Антаров
Киун — Алексей Колчин
Кира — Татьяна Рябинина
Гур Сочинитель — Михаил Машкилейсон
Дон Тамэо — Артемий Астахов
Дон Сэра — Грант Туманов
Уно — Ева Латерман
Король — Иван Щеголев
Принц — Вениамин Латерман
Никого не хочется забыть, потому попробую рассказать о каждом. Большинство из нас прочли "Трудно быть богом" в подростковом возрасте, многие к роману не возвращались, а зря - там много подводных камней. Как я писала в предыдущем посте, сейчас мне очень сложно разделить переосмысление знакомого сюжета чисто с высоты какого-никакого жизненного опыта и эта постановка воспринимается настолько лично, что я даже не пытаюсь строить ее как рецензию или изображать из себя человека, который понимает, что происходит. Конкретно эта постановка "Трудно быть богом" настолько выбила меня из колеи, что признаюсь честно: я - наивный зритель, с честным ворохом сумбура в голове. Я не сказала и половины того, что хотела и увидела. А ведь я увидела далеко не все.
Все фотографии честно выпрошены в группе театра.

Понемногу обо всех

Дон Румата — Егор Боборыкин. Прекрасный адепт Хаоса. Насколько он прекрасен - слов нет.
Чей это мальчик, нервный, хрупкий,
Закрыв глаза, раскинув руки,
Как в полусне,
По нержавеющему краю
Отлитой мною мясорубки
Идёт ко мне?
Дона Румату ломает на протяжении всего действия, его безумие зримо и осязаемо. Душа человеческая, лишенная защитных бастионов полна ужаса, и так же полон ужаса дон Румата. "Это эксперимент не над ними. Это эксперимент надо мной".
Вот можете себе представить сколько сил это отняло у актера? А ведь дон Румата на сцене почти все время - почти все 5 часов. Все пять часов безумия и бессилия, ненависти и отвращения - к миру, к самому себе. И ни единой фальшивой ноты, ни одной неточной интонации. Я преклоняюсь перед этим человеком.
Образ Руматы - центр спектакля, связующая нить, но не единственная правда. Отчетливо видна трагедия попаданца - то, о чем забывают наши современные авторы фэнтези. Это трагедия идей, трагедия неприкаянности и внутреннего надлома. Трагедия непримиримости. Румата противопоставлен каждому персонажу, по-разному, но противопоставлен. О нем можно рассуждать так долго, что я промолчу. Разве что не могу не сказать про костюм. Он настолько точен, что слов нет. Костюм аристократа: яркие камни, блеск отделки, легкая небрежность. Это потрясающе, это настолько сразу настолько подчеркивает его положение, что глаз не отвести.


Дон Рэба — Юрий Ильин персонаж, который поверг меня в экстаз. Это воплощение порядка, человек, который создает мир вокруг, строит его в меру своего разумения. За исключением прогрессоров, это единственный герой, который видит перспективу. Это живое воплощение всех утопий, которые только ни были написаны в разные времена: от античности до соцреализма. Глубина созданного в этом спектакле образа настолько завораживает, что больше не видишь и не очень-то и хочешь видеть никого. Унесите Алису! Больше дона Рэба! Он - единственный, кто остался верен Румате, как ни парадоксально. Единственный, кто не предал, кто не изменил своей сути в выстроенной молодым человеком системе ролей. Со своими восторгами я отправилась лично к режиссеру, и Микаэль Штерн приоткрыл карты: "Я провожу линию, что Рэба - тоже агент. Но другой. Возможно из другого времени. Его это " я могу убить вас сегодня, завтра, вчера" выдает"". Черт меня подери, да! Но даже если нет - он хозяин своего мира, тогда как Румата, на правах представителя будущего, лишь считает себя хозяином. Вы посмотрите как они похожи. У них куда больше общего, чем кажется на первый взгляд.




Дона Окана — Александра Неронова еще до спектакля, просматривая списки, я была озадачена выбором. Представить себе дону Окану в этом виде близко к тексту романа я была совершенно не в состоянии. А она и не была показана близко к тексту. Сильная и решительная светская красавица, уверенная в себе, привыкшая к поклонению, привыкшая повелевать, знающая себе цену, но вместе с тем достаточно искренняя, чтобы пойти на риск. Дона Окана была прекрасна, так что славный наш дон Румата совершает непростительное преступление против красоты, сам того не замечая. Сметая "старый мир" сословных предрассудков, он не способен признать в себе восхищения перед его цветами и плодами.


Кира — Татьяна Рябинина Кира прекрасна в своем нежелании видеть настоящего Румату, как она НЕ смотрит на него, это просто чудо. Точнее, смотрит куда угодно, но не на него! Вот правда - в той сцене, где Кира просилась жить у Руматы: ни одного взгляда! Я следила!

Анка — Анна Трушкова-Васильева. Хороша в своей отстраненности. Собственно, они с Кирой взаимосвязаны, если одна - голос прошлого, другая - голос будущего (или настоящего, каким оно известно Антону-Румате). Она незыблемая величина: пока Румата уходит налево, а его друг детства дон Гуг - направо, она остается на месте.


Дон Кондор — Алексей Прокопов вот то самое "Мой вертолет, нет у меня времени для драк на дорогах". Руоводитель проекта, которому надо призвать к порядку распоясовшихся молодых людей. Ибо вытворяют тут всякое. Сколько их еще было? Сколько их еще будет? Ускоренная индукция, привычная интерпретация. Ничего неожиданного. Приятна выбранная манера себя держать: вельможа не слишком отличается от руководителя научного проекта, это одно и то же, поскольку мастерство, опыт и определенная требовательность к себе создают человека определенного типа в любых обстоятельствах. Приятно было видеть это благородство. Этот персонаж держится в тени, но лишь потому, что большинство решений он для себя уже принял. Теперь это образ не то чтобы наблюдателя, но человека, который оценивает. Слишком мало данных, но все же, все же - он пытается слышать. Для него категорических права и лева уже нет.

Дон Гуг — Игорь Музыка тут хорошая оппозиция право и лево, ничего неожиданного. Дон Гуг вполне себе прав, тогда как Румата очень даже лев. Образ неплох, такой вдохновенный и правильный юноша, вроде бы даже возвышенный, но идея (или морально-нравственный кодекс строителя коммунизма) заменяет ему сердце. Все как должно, все по плану, вокруг - исторические факты, а происходящее - захватывающее приключение. Образ яркий, хорошая игра. Пошатнулось ли мировосприятие Паши после всей этой истории? В финале он явно видит перед собой какой-то вопрос, но не готов задать его себе, потому что слишком страшно даже помыслить об ответе. Эту честь он перекладывает на плечи Анки.

Барон Пампа — Константин Лазаревский таки чистейший барон! Прекрасный Пампа! Балагурил очень задорно. И очень задорно сопротивлялся новым порядкам. И если Румата снисходит до аристократизма, то Пампа этим живет. То есть он может себе позволить кабацкую драку или хорошую пьянку, но при этом не потерпит на своих землях тех, кого ему там не надо. Совершенно искренне. Когда-то мне попалась статья про Ришелье, запомнившаяся за шикарную фразу: "он добился, чтобы заговор против короля стал государственным преступлением, а не привилегией высшей знати". Вот барон Пампа из той самой знати. Не, заговоров плести не будет - не тот персонаж - но право имеет. Он об этом не думает, он это знает. Зато думает и делает дон Румата - именно так ведь история выглядит, именно такой она вероятно и будет написана.


Будах — Владимир Каменский фигура прозрения. Фигура горечи. Светоч разума за пределами добра и зла. Очень хорош в своей простоте: простоте костюма, простоте жеста, ясности мысли. Самое смешное - он должен бы быть главной потерей Руматы - ведь спасение Будаха - это целая операция. Но главная потеря - не он.


Вага Колесо — Елена Силкина По габарям? Прекрасен Вага, слов нет как прекрасен. В лохмотьях появляется он впервые, в придворном костюме беседует потом с доном Рэба.

Арата — Борис Федотов главная потеря Руматы. Человек, фактически уничтоженный собственным спасением, которому при этом хватило силы духа это понять. Один из самых жутких образов, наверное.

Отец Кабани — Лаврентий Антаров хорош, но мне его не хватило. Хотя куда там еще Кабани? С местом действительно плохо, но это же Кабани! Тем более, что меня не покидало смутное ощущение, что сказано о нем далеко не все. Уж больно живым он предстал: надломленным - быть может - но не сломленным. Какая-то еще история за ним стоит.

Гур Сочинитель — Михаил Машкилейсон печален и смиренен, как бы там ни прорывалась внутренняя борьба. Тяжело балансировать между правдой и истиной (во всяком случае тем, что в качестве оной истины провозглашается). И вся эта тяжесть в образе этой фигуры. Дон Румата, ты знаешь свою истину, не постичь тебе истины, перед которой заставляет себя склониться отец Гур.


Король — Иван Щеголев фантастически прекрасный капризный монарх. Интонации, позы, взгляды! Солнце, в орбиту этикета которого вовлечен даже ершистый дон Румата! Кстати, очень интересный момент: барона Пампы среди придворных нет! Вот даже ради массовости нет.


Уно — Ева Латерман и персонаж, и его воплощение - браво. Ершистый мальчик, который может слушать вполуха сказки непрактичного хозяина, но сделает по-своему. Редкий случай такого точного воплощения образа честного слуги, или я давно не видела.

Дон Тамэо — Артемий Астахов честный трус, который очаровательно принюхивается - нос-то по ветру удержать та еще задачка. Прекрасно сыгран подавляемый страх и великолепный снобизм


Дон Сэра — Грант Туманов "Не вижу, почему бы даже благородному дону не принять пару розг от имени его преосвященства!" - момент смиряемой гордости очень хорош.
Но благородных донов маловато, как-то они почти прошли мимо, исчезли на общем фоне.